Все хорошо в этом году. Я пришла сюда одна, и я уже стою на краю черной дыры, но больше не внутри. Поняла важную вещь: когда ты в черной дыре, надо просто изо всех сил лезть наверх и не думать, зачем. Не думать, как будешь жить, что делать, хорошо будет или плохо, надо просто лезть, а зачем -- будет понятно потом. Самое страшное -- полюбить черную дыру, обустроить себе там уголок и забыть, что нужно наверх.
Мне нравится 2012. Я вылезла из черной дыры, могу идти дальше и даже начала хотеть идти дальше. Желание -- это и есть почти целое дело, просто иногда непонятно, чего ты хочешь, а чего -- нет.
Так грустно, что никому нельзя передать свой опыт, что видишь девочек, которым тоже нравится черная дыра, и не можешь сказать им, что надо вылезать, что жить интересно, они никогда не поверят, и я сама никому не верила. Может быть, я бы поверила маме, но ее не было рядом.
Зато что бы я уж точно смогла сделать -- это поддержать людей, у которых на нервной почве начинаются всякие приступы паники и страха. Мне кажется, ни один психолог не сможет помочь, если он только читал об этом в книгах и никогда не чувствовал. Я уже знаю, что с этим делать. Когда-то я дала себе слово, что если это однажды прекратится, я найду форумы, где люди общаются на эту тему, и напишу историю своего самолечения и самовыздоровления, я знаю, как сильно это может помочь. Обязательно это сделаю.
В 2012 я делала перерыв на год, била себя по рукам, удаляла песни из плеера, привыкала к другой музыке, но в мае тот голос снова зазвучал во мне с такой силой, что я перестала сопротивляться. Я сожгла свою первую любовь, я сжигала ее с нервами, с дикими головными болями, я кричала утром на улице так, что девочки выбегали из хостела посмотреть, что и с кем случилось, мне казалось, что я больше не буду жить, я сжигала живое, но никак нельзя было иначе. Сердце стало ощутимо меньше, раньше было можно всё, а теперь я должна забыть прошлую жизнь и всё начать заново. Теперь есть песни, которые я не могу слушать, места, в которых не могу бывать, люди, с которыми не могу общаться, фильмы, которые не могу досмотреть. Потому что это было когда-то нашим, и я никогда не думала, что может быть настолько от чего-то больно, что ты ограждаешь себя от этих вещей и стараешься не замечать их. Я создаю себе рамки, потому что без них можно сорваться опять. Знаю, что нельзя слушать эту песню и не слушаю. Жизнь становится меньше, становится поломанной, но это единственный способ не сломать ее совсем. Такие первые раны, куда без них. И только один вопрос остался у меня к этому всему, но об этом я уже не могу писать здесь.
Вот так я сожгла эту любовь и почти одновременно поняла, что не могу справиться с голосом, что звучит внутри меня. Я уверена, он был во мне в прошлой жизни и будет всегда. И перерыв в год -- ничто. И я просто снова купила билетик и была счастлива от того, что "я люблю ее и жива". Когда в далеком 2007-м я писала эту фразу, то даже не понимала, как много она может значить и как буквально воплотится через 5 лет.
Мне хочется идти в мир, вынырнуть из себя, из этих дебрей самокопания, делать хоть что-нибудь для тех, кого я люблю, и еще работать и покупать всем подарки : ) Даже несмотря на то, что перед Новым годом мне ужасно испортили настроение тем, что оштрафовали больше, чем на половину и так маленькой зарплаты, было так приятно подарить маме эти дорогие духи, которые она любит. Я знаю, что Леха может подарить ей все что угодно и когда угодно, но все равно каждый раз, когда дают зарплату, мне хочется дарить маме все-все-все, что ей нравится. И еще мне хочется каждый раз приходить _туда_ с огромным букетом цветов, но сейчас совсем нельзя. Я помню, как пошла на первую работу в МГУ и так ждала первой в жизни зарплаты, чтобы принести этот огромный букет, и шла счастливая этой дорогой от метро, и 15 хризантем в руках. Был ноябрь, и она улыбалась.
А еще мечта -- подарить папе классный фотоаппарат. Мне кажется, он должен этим заниматься. Он так всегда любил фотографию, покупал объективы, проявлял пленку, смотрел альбомы и читал книги. И так много маминых портретов... А когда они развелись, вдруг продал и камеру, и объективы и теперь снимает моего братика на цифровую мыльницу, и мне жалко. Он умеет делать такие хорошие фотографии, сразу становится художником, хотя на него это не похоже. Я хочу однажды просто привести его в магазин, где он выберет любой фотоаппарат, который захочет, и купить его, сколько бы он ни стоил.
А еще я так люблю маму и Леху, они такие смешные и хорошие, я так благодарна небу за это, за эти колечки из белого золота, и уже отмечали 3 года со дня свадьбы, и им уже обоим по 40, но никто-никто в это не верит, они такие подростки с этими своими машинами, мотоциклами, кожаными косухами и смешными футболками.
Но кто же скажет, почему мне так холодно в этом доме и почему так хочется называть мамой ту, с которой могу говорить только взглядом, а словами не умею. Почему именно у нее так хочется всё спросить, почему только она может что-то изменить в моем сознании. Мне самой уже пора быть мамой, а я застряла на том уровне, где моя мама перестала со мной разговаривать, где я осталась маленькой домашней девочкой наедине с большим миром. Она сказала, что мне всего придется добиться самой, и откуда она только это узнала? Я же чувствовала это с трех лет, что у меня никого за спиной, что падать некуда, значит, нельзя.
Ну вот тебе и "перестать заниматься самокопанием" : ) Просто так скучаю по тем, кого люблю, так сильно.
А Маринитка, красивая белая снегурочка, дарит на работе чай с вишней -- и перед глазами встает далекий год, когда насильно делала "перерыв" в концертах на 2 месяца. Приходила в дни концертов к "Гнезду глухаря" и щенячьим взглядом смотрела на верхние окошки. Писала какие-то глупости, плакала у бабушки на ручках и постоянно, каждый день, пила зеленый чай с вишней. А потом, 24 декабря, пошла на Рождественский концерт в ЦДХ и после этого дня не могла пить тот чай больше, чтобы не вспоминать это ужасное состояние. А теперь я завариваю этот чай, и его вкус -- это просто вкус чая с вишней, и значит, всё проходит. Всё проходит.