О Венеции, об острове Джудекка, о красоте, о дожде, лекциях, итальянских профессорах и режиссерах...

А у нас в Венеции дождь. У нас в Венеции дождь - это значит, что вода
стучит по воде, что капли с неба падают в каналы, а я сижу, завернувшись
в одеяло, в полутьме, и стучу по клавиатуре, соблюдая ритм дождя,
наполняющего каналы. Это значит, что может быть завтра в Венеции будет
acqua alta, попросту говоря наводнение. Венецианцы кинули бы в меня
сырой каракатицей, но я даже хочу, чтобы оно случилось. Наводнение в
Венеции - это развлечение для туристов и головная боль для жителей, и
все-таки это забавно.
Когда-то здесь, в ЖЖ, я писала, что стану
венецианкой. Сейчас я вообще не понимаю, как меня угораздило родиться не
здесь. Наверное, это случилось для того, чтобы я могла почувствовать,
_как_ здесь хорошо. Я не знала, что моя мечта сбудется так легко и так
скоро.
Я теперь на эти пару месяцев официально студентка
венецианского университета "Ка' Фоскари", у меня есть студенческая
карточка, скидка в столовой, комната в общежитии, льготное посещение
музеев и театров, доступ в библиотеки и вообще все, что полагается. Я
могу ходить на любые курсы, какие мне только понравятся и не должна
сдавать ни одного экзамена. В принципе, я могу и вообще не ходить на
учебу, а просто наслаждаться жизнью в Венеции, но я обожаю учебу,
поэтому мне даже в голову не приходит куда-то не пойти, наоборот,
кажется, я хожу на больше курсов, чем венецианские студенты.

Вставать
утром и распахивать окно, чтобы быть охваченной зимним воздухом с
запахом воды и криком чаек. Здесь зимний воздух - это совсем не тот, что
в Москве. Здесь утренний зимний воздух нагрет до 5-6 градусов и
подается вместе с туманом и зеленоватой водой канала. А потом дымка
рассеивается, и над крышами, вдалеке за венецианскими фасадами,
вырисовываются купола церквей, как будто невидимый художник рисует их
прямо в небе у тебя на глазах.

Я живу в комнате с девочкой из
Ирана, которая учится во Франции и приехала в Италию по "Эразмус
Мундус". Я расстраивалась, что не удалось найти отдельную комнату, но
она оказалась идеальной соседкой. Она приехала сюда вместе со своим
французским бой-френдом, поэтому в комнате появляется только ночью.
Причем ложится позже меня, а встает раньше. Так что я ее почти не вижу.
Волнение
по поводу того, что не удалось найти комнату прямо в Венеции тоже
оказалось напрасным. Я живу на маленьком острове, который отделен от
Венеции каналом Джудекка, и тянется вдоль венецианской набережной
Дзаттере. Этот остров ничуть не хуже Венеции, вечерами я бегаю по своей
набережной, любуясь венецианскими очертаниями на противоположной стороне
канала и чувствую абсолютное счастье. Такое, что иногда останавливаюсь и
просто стою на набережной, не веря, что это происходит. Наш остров
можно пройти вдоль примерно за полчаса, а поперек - за пять минут. Я
никогда еще не чувствовала себя так странно. Я живу на острове. На
настоящем малюсеньком острове, с которого никак не выберешься кроме как
на лодке. Стоит мне пройти 3 минуты от общежития вправо - и я на
остановке вапоретто, на котором можно добраться до Венеции, если
пересечь канал. 2 минуты влево - и я любуюсь открытым морем с яхтами,
кораблями и другими островами, виднеющимися вдалеке. В это вообще можно
поверить?

Наконец-то я начинаю осознавать информацию на
иностранном языке как информацию. Раньше я все время ловила себя на том,
что язык интересует меня сам по себе, мне интересно то, КАК люди
говорят, больше, чем то, ЧТО они говорят. Я все время раздражала и
ставила в тупик всех вопросами "ой, а почему ты здесь используешь это
время?" и "повтори еще раз, я запишу, как это звучит по-итальянски".
Теперь у меня наконец-то нет времени обдумывать конструкцию фразы, я
просто слушаю лекции и пишу их тоже на итальянском, а когда лектор
говорит медленно, то все-таки перехожу на русский, чтобы дать отдохнуть
голове.

Я постоянно теряюсь в этом городе и никак не могу ничего
запомнить. Я прихожу в место, где была уже сто раз, но все равно не
помню, куда из него нужно свернуть, чтобы попасть в университет.
Проблема еще в том, что буквально каждая аудитория находится в своем
корпусе, а корпуса разбросаны по всей Венеции. И пусть Венеция
крошечная, и до всего рукой подать, но так надо же еще запомнить, куда
подать рукой, а это сложно.

Сегодня где-то за Академией (этот
дом я больше не найду, это точно), в невероятно красивом конференц-зале с
расписными стенами и потолком была презентация фильма итальянского
режиссера. Ну, это все громко сказано, фильм документальный, и народу на
такую презентацию приходит примерно столько же, сколько и в Москве.
Хотя если сравнить население Москвы с населением Венеции, то получается,
что в Венеции приходит много народу.
Так вот в этом зале с
каменными стенами я продрогла до костей, но совершенно не могла
оторваться от экрана. Этот режиссер снял документальный фильм о движении
70-80 годов в Италии, когда группа поэтов бродила по итальянским
городам, устраивая перформансы, читая и показывая свои странные,
модернистские и постмодернистские стихи. Причем все это не было лишено
смысла, это был с одной стороны вызов, в какой-то степени кич, но
имевший глубокие корни и вызывавший отклик и практически шок у публики.
Женщина, стоящая у микрофона, повторяет одну и ту же фразу, а потом
начинает засовывать в рот бумажные салфетки Kleenex, не переставая
говорить эту фразу, и продолжает, пока не начинает задыхаться. Мужчина,
который вместо того, чтобы читать стихи, стучит барабанной палочкой по
груди и животу. Аргентинец, читающий стихи о революции в своей стране,
такие по силе, что эта сила и через много лет льется с экрана на головы
уже совсем другому поколению. Шут в маске, устраивающий балаган на
сцене. И вдруг - Иосиф Бродский. И бегущей строкой его стихи в переводе
на итальянский.
Я обожаю такие фильмы. Мое самое любимое
историческое время - это годы Советского союза, и особенно 60-80. Причем
в том числе и то, что происходило в Европе, не только в СССР. Я очень
плохо знаю "европейскую" историю, впрочем как и вообще историю, потому
что не люблю читать учебники и книги по истории. Я люблю смотреть вот
такие фильмы, наблюдая за эпохой глазами людей, которые в ней жили.
Тогда я запоминаю все до мельчайших деталей, как будто это есть и в моей
памяти.

А еще в Италии всё чуть проще.. После показа я подошла к
режиссеру, и он дал мне свой электронный адрес, сказав, что если я ему
напишу, он пришлет мне копию фильма, потому что нигде больше я его найти
не смогу. Я безумно хочу этот фильм. Надеюсь, что скоро он у меня
будет.

В Венеции все живы. Бродский ходит по набережной
Неисцелимых. В конце февраля у нас карнавал, и под маской где-нибудь в
темноте на пустом мосту можно будет встретить Хэмингуэя, Золушку,
Густава Ашенбаха или просто кого-то, кого очень любишь и кто
далеко-далеко. Ведь здесь, в Венеции, на самом деле все, о ком ты
думаешь, просто они прячутся, а ты их ищешь. Как в детстве. Как в
сказке.